Совет судей Карелии и Союз журналистов республики рассмотрели вопросы взаимодействия

Анатолий Цыганков, собственный корреспондент ФЗГ в Северо-Западном федеральном округе

Совет судей Карелии и Союз журналистов республики провели «круглый стол», на котором рассмотрели вопросы взаимодействия судов со средствами массовой информации.

В России существуют две связанные между собой реальности, имеющие отношения к судам и гражданскому обществу. С одной стороны, налицо гуманизация судебного процесса, растущая информационная открытость судов, а с другой – социологи фиксируют рост недоверия граждан к судам. Что следует считать дурным признаком. По результатам опроса, проведенного Фондом общественного мнения, только с марта 2011 года по июнь 2012 года число граждан, отрицательно оценивающих деятельность российских судов, выросла с 34 до 40 процентов. В справедливость Фемиды в России верят меньше четверти опрошенных.

Тут следует напомнить о федеральной целевой программе «Развитие российского правосудия», действовавшей с 2007 года как раз по 2012 год. Предполагалось, что результатом её реализации станет повышение доверия граждан к органам правосудия. Но данные ФОМ свидетельствуют о вопиющей разнице между результатами опроса и планами, прописанными в программе. Кстати, исследования других социологических центров этой же темы касающиеся – схожие, то есть речь можно вести об устойчивой тенденции.

Участники «круглого стола» со стороны Совета судей Карелии, услышав такую статистику, явно пребывали в смешанных чувствах: и отрицать результаты опроса было бы странным, и соглашаться не хочется. Все – живые люди, и каждый судья на себя примеряет среднестатистические данные, сомневаясь, естественно, в столь широком недоверии граждан к людям в судебных мантиях. И у этой позиции – свои аргументы: число рассматриваемых в Карелии судебных дел из года в год растет, составляет сотни тысяч, то есть люди идут в суды за защитой, следовательно, они доверяют судам. И против этой логики тоже не попрёшь: что есть, то есть.

Судьи, объясняя подобное противоречие, вину за предвзятость оценок граждан в отношении судейского сообщества, отчасти возлагают на самих журналистов. Мол, давайте, вспомним, в каком контексте обычно обращаетесь вы, журналисты, к судебным темам. В результате вызревает общественная подозрительность к судебному решению и почти уверенность в корыстной предвзятости судей. Заместитель председателя Верховного суда Карелии Светлана Шмотикова эмоционально отреагировала на последнее допущение: ну, не берут судьи в Карелии взяток, нет такого у нас. С чем участники «круглого стола» согласились, потому как нет таких фактов. На что известный в Карелии общественный деятель, юрист Александр Лукин, не возражая Шмотиковой, произнёс, мол, зато в других российских регионах даже расценки известны: кто, сколько и за какое именно судебное решение берёт.

Тема коррупции в судах республики была исчерпана, но следующий сюжет опять столкнул судей с журналистами. Вопрос формулировался так: должны ли судьи иметь собственную гражданскую позицию, рассматривая судебные дела? Ответ вроде бы очевиден: они должны руководствоваться нормами законов. А как быть в тех случаях, когда закон не позволяет вынести справедливое решение (пусть формально законное)? Мало кто не осведомлён, что законы наши несовершенны и трактовать их можно совершенно по-разному. Но нормативный формализм порой убивает правосудие. Ведущая «круглого стола» Римма Сильченко, председатель Совета судей Карелии и судья Верховного суда республики, соглашается, что порой может возникать внутренний мировоззренческий диссонанс, но нормы права должны покрывать такие сомнения, и судья не имеет права выходить за юридические границы – рамки своего решения.

Журналисты поставили этот тезис под сомнение, полагая, что судье было бы полезно изложить и личную свою позицию – ведь она не будет противоречить принятому судебному решению, она лишь разъяснит логику судебного вердикта. А необходимость отгораживаться от общения с журналистами, к чему принуждает действующий этический кодекс, отказ пояснять что-либо по существу судебного дела, как раз и провоцируют подозрения, заодно рождая и субъективное убеждение о кастовом характере судейского сообщества.

Тут мнения у самих судей разошлись. Председатель Пряжинского районного суда Дмитрий Евтушенко посчитал правильным разрешить судьям пояснять их позиции, и не отказываться от общения с журналистами, раз у последних возникают вопросы. Он, пусть и в осторожной форме, но поддержал прозвучавшую мысль о необходимости иметь судье собственную гражданскую позицию, когда того требует ситуация. Александр Лукин, объясняя связанность судебных решений несовершенством законодательства, предложил судьям публично заявлять свою правовую позицию, выступая с законодательными инициативами. «Вы ведь лучше других видите уязвимые места законов, применяя их, тогда почему не требуете их пересмотра», – рассуждал он, призывая коллег стать законотворцами, что никто не запрещает делать Совету судей, как общественной организации.

Поскольку речь шла об информационной открытости деятельности судов, то неизбежно зашла речь о федеральном законе, приятом еще в 2008 году. «Об обеспечении доступа к информации о деятельности судов в Российской Федерации». Судьба этого правового акта сложная. Больше двух лет он обсуждался в Госдуме, а когда был принят, то его вступление в законную силу сразу отложили до июля 2010 года. Полуторогодичная отсрочка вызвана, как объясняли, техническими причинами. Одним из новых обязательств, возлагаемых законом на суды, становилось выкладывание судебных решений в Интернет, для чего нужно было технически к этому подготовиться. Такую масштабную работу осуществили в судах общей юрисдикции, однако, рано утверждать, что от этих титанических усилий есть польза для редакций СМИ. Потому что один закон наткнулся на другой (о персональных данных граждан, которые требуется защищать) и в итоге обезличенная информация, появляющаяся в сети, становится бессмысленной, ею нельзя воспользоваться. Тот же журналист, обращаясь к базе данных о судебных решениях, найдёт документы, из которых не возьмёшь никакой информации. То есть условия для открытости создали, но самой её как таковой не появилось. И возникшая абсурдная ситуация одинаково раздражает и судей, и журналистов.

Об ошибках журналистов, берущихся писать на судебные темы, на «круглом столе» тоже говорилось, и прозвучавшие претензии чаще всего справедливы (и неверно юридической терминологией пользуются журналисты, и субъективно препарируют обстоятельства судебных дел), а потому в идеале, конечно, требуется журналистская специализация, когда бы в редакции был судебный репортёр, понимающий, о чём он берётся писать. Много ли было в Карелии судебных дел в последнее время, в которых редакции и журналисты выступали в качестве ответчиков? Об этом рассказала судья Верховного суда Елена Переплеснина. Проанализировав материалы судебных дел о диффамации за 2011 год и десять месяцев текущего года, она сообщила, что всего гражданских дел о защите чести, достоинства, деловой репутации с участием СМИ было в республике 22, из них шестнадцать завершились вынесением решения, а шесть оказались прекращёнными по разным причинам (где-то сами заявители отказались от исков, в каких-то случаях они мирились с изданиями и т.д.). Наибольшее число судебных дел (15) рассмотрено было в Петрозаводском горсуде.

Из 16 судебных решений по результатам рассмотрения восемь дел завершились частичным удовлетворением исков (редакции и журналисты проиграли судебные процессы, хотя и не в полном объёме предъявленных к ним требований) и столько же исков оказались без удовлетворения (редакции оказались правы).

Рассматривая случаи, когда журналисты проигрывали, и на них возлагалась ответственность компенсировать истцам причиненный им моральный вред, Е. Переплеснина указала размеры денежных выплат. В полном объёме, как истцы требовали, деньги с проигравших обычно не взыскивают, потому что суммы эти чрезмерные (от одного миллиона до ста тысяч рублей). И анализ судебных решений показывает, что обычно взыскивается с редакций и/или журналистов от двух до двадцати тысяч рублей. Общий размер компенсации со всех ответчиков за исследуемый период составил 60 тысяч рублей. То есть судьи понимают, что чрезмерными штрафами можно разорить редакции.

Обратим внимание ещё на одно умозаключение, сделанное Е. Переплесниной: в судебной практике с участием СМИ в 60 процентах случаев применяется международное законодательство, в частности, 10 статья Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Судьи защищают право журналиста на выражение их мнения.

Завершилось мероприятие тем, что был составлен примерный план взаимодействия Совета судей и Союза журналистов Карелии. Прошедший «круглый тол» инициировали сами судьи.

← Все новости